У власти ни родни, ни друзей нет - Ричард Евгеньевич Артус
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лава тоже не особо причинила вред этой мерзости. Кости только слегка как бы оплавились, в тех местах, по которым она стекала со скелета. Больше всего не повезло лапам чудовища, они-то как раз, подкоптились основательно. Вернее, разложились основательно. Сообразив, что его лапы тают в лаве как сосульки на весеннем солнце, монстр на оставшихся культях быстренько засеменил, из окружавшего его озера этой самой лавы. Он даже перестал реветь, и озираться по сторонам, стараясь побыстрее выбраться на сухую землю. Татушка воспользовался моментом, и, разогнавшись, врезался монстру в бок, опрокидывая его обратно. Чудовище обиженно заревело, подымаясь на свои культи и отряхиваясь как собака. Метнув быстрый взгляд в сторону отлетающего Татушки, он чуть ли не галопом поскакал из лавовой лужи. Но и в этот раз выбраться не успел, так как с другого бока на него налетела Пенелопа. Уже кувыркаясь, он каким-то чудом умудрился ответить ей, ударив дракониху своим костяным хвостом. От удара, Пенелопу бросило об землю, хорошо хоть в лаву не угодила, а пропахала борозду недалеко от нее, но, тем не менее, она не сразу смогла подняться на ноги, а поднявшись, обнаружила, что монстр летит к ней на всех парах, разбрызгивая в стороны капли лавы.
— Да что же он никак не издохнет? — В сердцах крикнула Глафира, запрыгивая в седло Тихушника.
— Потому и не дохнет, что их жизненной силой подпитывается. — Крикнул Андрей, сбегая с холма, и на ходу выдергивая меч, и кинжал.
Видно решив, что ни убежать, ни взлететь не успеет, Пенелопа развернулась к своему противнику и оскалилась, показывая свои впечатляющих размеров клыки. Только вот, никакого впечатления на монстра они не произвели. Он наоборот, как-то радостно подпрыгнул и еще быстрее стал перебирать своими культями. Видя, в каком отчаянном положении оказалась Пенелопа, Татушка резко развернувшись, устремился к монстру, отчаянно размахивая крыльями. Видя, что не успевает, он издал рёв, в котором слышалось отчаяние. Тварь обернулось на этот крик, и как могло показаться со стороны, мерзко улыбнулось в ответ.
— Голову, голову постарайся срубить. — Крикнул Андрей Глафире. Он не на много отстал от Тихушника с Глафирой, которые подлетали к монстру. Чудовище как раз поворачивала свою морду обратно, когда подлетевшая Глафира что есть мочи рубанула его по шее своим мечом. Коготь Пенелопы не подвел, и с неожиданной легкостью, раскрошил шейные позвонки гадины. Тихушник тут же свечой взмыл вверх, а костяная туша, как бы споткнувшись за невидимое препятствие передними лапами, кувырнувшись, ударилось о землю. Подбежавший Андрей, сильным ударом меча, сначала пригвоздил костяной череп к земле, а потом вогнал свой кинжал в пустую глазницу. Раздался оглушительный хлопок, и череп вместе с другими частями костяного остова в одно мгновение превратились в пыль. Подымаясь ввысь, Глафира увидела ударную волну, расходящуюся во все стороны, как будто кто-то бросил камень в воду. От этой волны, редкие деревья, что росли невдалеке, вырывало с корнем, и несло по воздуху как пушинку. Несколько таких деревьев ударили в городскую стену, от которой та треснула, а людей, что на ней находились, смело словно пыль. Дальше любоваться этим зрелищем Глафира не стала, а направила Тихушника к тому месту, где широко раскинув руки, не подавая признаков жизни, на земле лежал Андрей, рядом с которым пыталась подняться на ноги Пенелопа.
— Глаха, Глаха. — Позвал Кащей домовую, отведя свой взгляд от телевизора, и когда та прибежала на зов, растирая ладонью грудь попросил. — Накапай мне корвалола, а еще лучше, тащи весь пузырек. Что-то я нынче перенервничал.
— У нас нет корвалола. — Испуганно ответила домовиха. — И я не знаю, что это такое, но от нервов могу приготовить отвар из валерьяны. — Тут же быстро добавила она.
— Да готовь что угодно, только побыстрее. — Держась ладонью за грудь в области сердца, простонал Кащей. — Господи, я с этими полоумными, скоро совсем очеловечусь.
8
Люди не любят уроки истории, поэтому она постоянно ставит их в угол…
Расстроенный известием об отказе в поддержке, Владимир, вернувшись в Киев, серьезно призадумался, да так, что даже к женам перестал ходить. Не стоит говорить о том, как он был обижен на богов, за то, что отказали ему в поддержке благих начинаний. Но обида обидой, а жить-то надо. Вот он и сидел сейчас с дядей Добрыней, что вернулся к племяннику из Новгорода, как только там слегка обжился Вышеслав, и устраивал с ним мозговой штурм. Это потом уже придумают сказку, что как только Владимир решил веру поменять, к нему тут же, со всех концов света, миссионеры-зазывалы побежали. Да еще описали так, что выходило, что он как будто по выставочной ярмарке бродил, где купцы-священнослужители ему свой товар, в виде веры, расхваливали, а он, как привередливый покупатель, только нос морщил.
— Слушай, племяш, а может, эту думку боярам подкинем, что мы с тобой только вдвоем мучаемся? Пускай и щекастенькие слегка поднапрягутся. — Высказал было предложение Добрыня.
Но Владимир был категорически против такой идеи.
— Да упаси нас боги. Тут и так в тереме дышать нечем, от их дум, а если бояре еще свой мыслительный процесс поднапрягут, то нам вообще из города уехать придется. Не, пускай уж лучше сидят себе, да бдят по старинке, радея за землю Русскую. Так что придется нам с тобой вдвоем решение принимать.
В принципе, решать то особо было нечего, для смены религиозного курса, только Христианская вера подходила. Тем более что уже все значимые государства, граничащие с Русью, давно ее приняли. Да и с религиозным центром мудрить особо нечего. Рим, он далеко, а вот Константинополь рядом, да и более привычен. Дед еще по их образцу церковь в Киеве построил, бабка в Константинополе крестилась. Вроде путь известный. Да только вот незадача, Владимир в свое время, турнул из Киева отцов-миссионеров, и теперь они ему из-за моря лица строили.
— Ну и пусть их. — Снова высказал свое мнение Добрыня. — Не хотят по-хорошему, давай силой заставим.
— Как то не тянет меня походом на Царьград идти. — Владимир, сморщившись, отвернулся, а Добрыня прикусил язык, вспомнив, чем походы его отца окончились. Ведь действительно, случись с ними неприятность, как со Святославом в свое время, тоже ведь на помощь навряд ли кто придет. Вышеслав, Изяслав, да Святополк, хоть вроде и обжились в своих уделах, но по большей части держаться только потому, что за ними отец со своей Киевской дружиной стоит.
— По Византии
